Королева сердец - Страница 36

– Двуязычен? – переспросила Селина, не вполне понимая, о чем он толкует.

– Да, ты, я думаю, двуязычна. Каждый, у кого есть дар понимать людей, способен разговаривать с ними на их языке. Но большинство людей не такие. Как правило, мы знаем только свой язык. – Внезапно Макс повернулся и пристально посмотрел на Селину, в ее простом синеньком платьице, с золотившимися на солнце волосами. – Чем больше я тебя узнаю, тем больше поражаюсь, Селина. Как ты, еще совсем ребенок, не знающий мира, можешь инстинктивно понимать вещи правильно?

– Я не знаю, – честно призналась она и смущенно посмотрела на него. Для нее люди никогда не были проблемой. Она только пыталась смотреть на все с их точки зрения, и все их неприятности становились для нее ясными и понятными.

– Это точно! Наверное, если бы ты знала, то пользовалась бы этим, – рассмеялся Макс. – Ты разобралась со счетами?

Как бы она хотела позабыть о них!

– Да. Все отправлены.

– Хорошо. – Он с любопытством посмотрел на нее. – Тебя это беспокоит, ведь правда?

Селина слегка покраснела.

– Это меня не касается, – выпалила она. – Хотя я подумала, что это ужасно большие деньги.

– В старые добрые времена, – легко начал Макс, – если мужчина оплачивал счета девушки, то из этого делался только один вывод. Я не хотел бы, чтобы ты думала так, Селина.

Тут она залилась краской по самые уши:

– О, Макс! Я никогда и не представляла… Ну, это ведь совсем не относится к вам и миссис Проктор. Но я никогда не…

Он дотронулся до ее горячей щеки загорелыми пальцами:

– Благослови тебя бог, дитя. Я и не верил в то, что ты можешь так подумать. – Голос его стал мягче. – Понимаешь, это ведь просто – вот так помогать людям. Когда вопрос стоит о деньгах и деньги есть, то все очень просто и ясно. Вот когда ты хочешь помочь как-то по-другому, тогда возникают трудности. – Макс сидел, глядя на реку, видимо запутавшись в собственных переживаниях и мыслях. Вдруг он заговорил, словно сам с собой: – Если бы я знал, чего действительно хочет Вэл… Год назад я думал, что знаю, но теперь… – Он замолчал, и тогда напряженно заговорила Селина:

– Я думаю, я знаю, чего она хочет. Безопасного будущего, определенного положения в обществе – все то, что вы можете дать ей, женившись на ней, но не вас, Макс, не вас.

Ну вот. Она сказала это. Селина почувствовала, что впадает в панику. Ведь все это не ее дело! Она не имеет права судить! Она увидела озадаченный взгляд Макса и услышала, как он мягко, без горечи, ответил:

– Думаю, ты права. Да, ты совершено права.

И тут она расплакалась.

– Я не хотела… это меня не касается… – рыдала Селина, чувствуя прикосновение его холодных пальцев к своему колену.

– Дитя, не надо плакать, – несколько смущенно уговаривал он. – Почему для тебя это имеет значение?

– Но это имеет значение, – не унималась она. – Потому что я хочу, чтобы вы были счастливы, Макс. Я так хочу, чтобы вы были счастливы.

– Ты ведь хочешь, чтобы каждый был счастлив, правда?

– Нет, только чтобы вы…

Она почувствовала, как его пальцы на мгновение напряглись, а потом Макс достал чистый носовой платок и вытер с ее лица слезы.

– Вот ты не должна быть несчастна, что бы ни случилось, – ласково сказал он. – Я всегда думал, что ты очень жизнерадостный человек, Селина. У тебя есть прекрасное качество – доброта. Не плачь.

Она стерла со щек последние слезинки и смущенно улыбнулась:

– Простите меня. Я нечасто плачу. Но я так запуталась во всем этом.

– Боюсь, мы оба запутались, – с кривой улыбкой заметил он. – Хочешь попробовать поймать гольца? Давай-ка я тебя научу.

Пока он объяснял ей премудрости рыбной ловли, Селина потихоньку пришла в себя. Вскоре она стояла по колено в воде, подоткнув подол, и торжественно забрасывала удочку. Это было забавно. Поначалу леска безнадежно запутывалась то в кустах, то в нижних ветках деревьев и даже зацепилась за старую шляпу Макса, но в конце концов, примерно через час, Селина вытащила-таки своего первого гольца и ужасно рассердилась, когда Макс заявил, что для этой реки это слишком маленький экземпляр.

– Моя первая рыба! Моя первая рыба! – кричала она. – О, Макс, я не могу бросить его обратно.

– Ладно… только никому об этом не говори, – засмеялся он.

Солнце исчезло за холмами, и на долину опустились сумерки. Макс смотал удочки, а Селина собрала корзину.

– Мы приедем сюда еще, – пообещал он, когда они шли к машине. – И тогда ты поймаешь кого-нибудь посерьезнее. Знаешь, Селина, что, когда ты сосредоточена на чем-то, ты высовываешь кончик языка?

– Нет. А я так делаю?

– Я частенько замечаю это за тобой… иногда, когда ты печатаешь письма. Мне так и хочется рассмеяться.

Счастливая и расслабленная, она плюхнулась рядом с ним на сиденье.

– И еще ты морщишь нос.

Она сморщила носик, откинув голову на спинку сиденья, и тогда Макс наклонился и легонько поцеловал ее в самый кончик носа.

Ближе к концу августа отель начал пустеть. Селина подумала о зиме, когда в «Барн-Клоуз» остается всего около полудюжины постоянных жителей, а персонал временно сокращают. Тогда появилось бы время для чтения, длинных прогулок, можно было бы любоваться снегом, а ранней весной проклевывающимися нежно-зелеными пахучими листочками. Но Вэл, что она делала бы здесь долгой зимой, если бы стала хозяйкой «Барн-Клоуз»? Селина хорошо знала только одно: здесь она не осталась бы. Она увезла бы Макса в Лондон, там таскала бы его с вечеринки на вечеринку, из магазина в магазин, тратя и тратя и не задумываясь о будущем. И Морри уехала бы – она ведь согласилась задержаться только до конца лета, – и Селине придется присматривать за отелем с кем-то новым. Но после свадьбы Вэл и Макса в отеле многое изменится. У Вэл ведь есть свои планы насчет «Барн-Клоуз», и, возможно, Селина в них не присутствует.